Проза, рассказы
Страшилки
Темнело, день подходил к концу. Две подружки, Валентина и Светлана, мирно беседовали возле лесного ручейка.
– Ты куда сейчас? – спросила Светлана.
– Домой – последовал ответ.
– Слушай, Валь, а пошли к нам, матушка пирогов напекла! – оживлённо воскликнула подружка.
– Не знаю, батюшка наверное не отпустит – со вздохом ответила Валентина.
– А ты спросись, может, отпустит! – не унималась Светланка.
– Попробую – ответила Валентина. И две подружки, усталые, но довольные, с полными корзинами грибов зашагали назад в деревню, весело обсуждая какую-то новую интересную тему. Батюшка Валентины отличался суровым и строгим нравом, но сегодня он был на редкость добр. Возможно, причиной тому послужил принятый ранее стакан медовухи.
– Что ж, иди. Только допоздна не засиживайся! – ответил он. И Валюшка со Светланкой весело побежали до соседнего крыльца, благо дом, где жила Светланка располагался неподалёку. Родители Светланки отличались редким гостеприимством. Её мать, Фёкла Семёновна, пышная добродушная женщина, всегда и во всём любила порядок. Отец, Кузьма Григорьевич, был строг, но сдержан. Маленький братишка, Ванюшка был чертовски непоседлив, но с девчонками ему было не интересно, а потому мальчуган чаще всего избегал девичьей компании. Однако сегодня он расположился вместе со всеми за общим столом. Самовар вскипел как раз вовремя. Кузьма Григорьевич, снял с самовара трубу, затушил тлеющие в нём угли и с некоторым усилием водрузил его на стол. Пироги тоже не заставили себя ждать. Фёкла Семёновна с ловкостью фокусника плавно опустила на стол тарелку, накрытую влажным полотенцем, под которым таились пышные, хорошо пропечённые пироги, с ровной хрустящей корочкой. Приятный хлебный аромат тут же разлился по комнате. Чашки были розданы, и чаепитие началось. Трапеза была приятной, но не долгой. Насытившись, все завели обыденный житейский разговор, который вскоре перешёл на более интересную тему, а именно, рассказывание страшилок и прочих небылиц, которые так любили раньше на Руси рассказывать друг другу перед сном. Валентина боялась ночных кошмаров. Боялась темноты. Она не любила страшных историй, но, тем не менее, молчала и слушала, из уважения к присутствующим.
– А вот в Савёловском-то лесу, говаривают, история такая приключилась, – слегка прокашлявшись начал разговор Кузьма Григорьевич, – Забрёл как-то туда мужичок один, да и заблудился. Долго он искал обратную дорогу. Уже темнеть начало, а куда ни глянь – всюду лес…
Вдруг видит: избушка стоит. На вид ухоженная. Ну, значит, там живёт кто-то, – поразмыслил мужик. Дай, – думает, – на ночлег попрошусь, авось не откажут? Постучался в дверь – тишина. Постучался ещё – нет ответа. Толкнул он дверь рукой, та отворилась. Смотрит мужик: в горнице свет горит. Зашёл, нет никого. Смотрит, стол накрыт, на столе кушанья разные! А мужик-то голодный был, шутка ли, целый день по лесу бегал! Не устоял он перед соблазном. Уселся за стол харчевать. А когда наелся, в сон его потянуло со страшной силой. Дай, думает, покимарю чуток. И заснул. Вдруг слышит он сквозь сон: идёт кто-то! Шаги гулкие, тяжёлые. Открывает он глаза, а над ним чёрт стоит рогатый. Мужик аж похолодел весь. Застыл на месте от ужаса, а чёрт ему и говорит – Ты зачем в мою хату пожаловал? Зачем еду мою без моего ведома трогал? Так вот же тебе теперь наказание – все, кто дорог тебе, умрут по истечении года сего, и до конца дней своих будешь ты обречён на одиночество! А сей час же ступай себе с миром….
Очнулся мужик у себя дома, в своей родной деревне. Как он туда попал, как из лесу выбрался, он уже не помнил. Вот только с тех пор ему не давала покоя мысль: как бы чего не случилось с женой и с сынишкой, да с отцом и матерью. Но время шло, год подходил к концу, а всё в селе оставалось по-прежнему. Всё было благополучно. Мужик уже стал надеяться, что всё это ему тогда почудилось, что всё это было лишь кошмарным сном. Но увы, это было на самом деле! Его маленький сынишка вдруг заболел и вскоре умер. Его жена не смогла перенести такой потери, сердце её не выдержало, и вскоре её тоже не стало. Через два дня скончался отец, а мать слегла в постель с тяжёлым недугом и прожила после этого не больше недели. Мужик остался один, и вскоре сошёл с ума.
Валюшка слегка поёжилась от услышанного рассказа. Ей было жутко и хотелось уйти домой, но начинало уже темнеть, и одной идти было страшно. Тем не менее, присутствующих, казалось, рассказ только раззадорил.
– Тять, тять, а, правда, что в полночь при полной луне на кладбище мёртвые из могил выходят? – возбуждённо кричал Ванюшка.
– Правда сынок, и поэтому ночью туда лучше не ходить! – слегка улыбнувшись, ответил Кузьма Григорьевич. Тут в разговор вступила Фёкла Семёновна. Глубокомысленно глядя куда-то вдаль, она начала новый рассказ.
– А вот про Евдокию-то слыхали? Ну, у которой сын-то недавно умер? С лошади упал и спину себе покалечил. Да так, что прямо насмерть.
–Да, не повезло ему! – тихо произнёс Кузьма Григорьевич.
– Так вот, – продолжала Фёкла Семёновна – незадолго до смерти ему обновки купили на ярмарке. Рубашонку да штаны модные, родители-то богатые были. Правда, рубашонку-то эту он потом страсть как не любил – узка, говорил. Ну, а как беда-то приключилась, так его в этих обновках-то и схоронили. Так вот, через некоторое время он матери во сне являться стал. Да каждую-то ночь! Всё жаловался, мол, зачем вы меня в этой тесной рубашонке-то в гроб положили? Не могу, говорит, я в ней! Ну да вот, Пашка-то помрёт, так ты мне с ним другую рубашку и пошли. Сказал ей, которую. А Евдокия-то потом нам всё рассказывала. Да всё дивилась – какой такой Пашка? Нет у нас в деревне такого! Вот. А спустя пол года к Екатерине Афанасьевне сын из города вернулся. Говорит, тоска заела по родным краям, на родину потянуло. А звали-то его Павлом. И вот, всё было нормально. Молодой здоровый парень, казалось бы, живи да радуйся но, не тут-то было. Пошёл он как-то в лес по грибы, а городские-то ведь, они все оплошные. Змею в траве не приметил, только руку протянул гриб сорвать, а змея в руку-то ему и впилась. А он, дурачок, вместо того, что бы яд из ранки отсосать, да выплюнуть, корзинку бросил, да домой побежал. Ну, конечно, пока до дому добежал, было уже поздно. Рука опухла, самого трясёт всего! Захворал жутко, да так и не смогли его мать с отцом выходить. Помер. А Евдокия-то, как про это узнала, так специально на похороны пришла, да рубашонку-то другую Павлу в гроб и положила. Успокоился её сын после этого, больше во снах не являлся.
На улице уже совсем стемнело, Валюшке пора было возвращаться домой. Однако всё её крошечное тельце содрогалось от мысли, что ей придётся идти НОЧЬЮ ОДНОЙ!!! Она находилась под сильным впечатлением от услышанного, а потому страх сковывал её всё больше и больше. Ванюшка со Светланкой рассказали ещё несколько страшных историй, но их истории были по-детски наивны, а потому у взрослых вызывали лишь лёгкую улыбку. Тем не менее, на Валюшку они произвели довольно сильное впечатление. Страх сковывал её, и она сидела ни жива и ни мертва. Время было позднее, и домочадцы уже собирались ложиться спать, а Валюшка всё сидела не в состоянии пересилить свой страх.
– Валюшка, а ты домой не собираешься? Отец, наверное, уже переволновался, – строго спросил Кузьма Григорьевич.
– Я боюсь, – робко призналась Валентина. Светланка и Ванюшка при этом тихо захихикали.
– Ну, запугали девчонку! – с некоторым укором в голосе протянула Фёкла Семёновна.
– Негоже ночных страхов бояться! – строго сказал Кузьма Григорьевич.
– Светланка, сходи, проводи её до крыльца. Да керосинку возьми, посвети, чтобы ей идти не так страшно было, – добавил он.
– Да тут бежать то всего два шага! – усмехнулась Фёкла Семёновна.
Светланка взяла со стола керосиновую лампу и направилась к выходу,
– Пошли, - тихо сказала она Валюшке. Та неохотно поднялась, прошла к выходу, нацепила башмаки и вышла за дверь. Светланка последовала вслед за ней.
– Ну ладно, беги, и не бойся ничего. Если что, я тятю позову! – напутственно произнесла Светланка. Валюшка быстро побежала к родному крыльцу. Свет в доме был уже погашен, и отец, видимо, уже спал. Валюшка хотела постучаться в дверь, так как отец всегда запирал её на ночь на засов, но при первом же ударе дверь с глухим скрипом начала медленно отворяться внутрь. В одно мгновение все ночные страхи будто ожили в сознании Валентины. Ей казалось, что за дверью кто-то есть, и этот кто-то её сейчас схватит. Дикий вопль вырвался из уст Валентины, переполошив полдеревни. Светланка, которая стояла на пороге собственного дома и издали наблюдала за подружкой, тоже неистово завопила, едва не выронив керосинку из рук. Спустя мгновение, окна соседских домов осветились тусклым светом керосиновых ламп и на улицу повыскакивали встревоженные соседи. Кто в исподнем белье, кто в наспех накинутой рубашонке, кто с топором в руках, кто с вилами, кто с ружьём. Тут на пороге дома показался отец Валентины, в руке у него был топор. Тупо глядя на Валюшку сонными глазами, он произнёс всего одну лишь фразу: «Чего орёшь?» А Валюшка всё кричала и кричала, не в силах успокоиться. Лишь спустя какое-то время, немного придя в себя, она начала быстро лепетать, задыхаясь от волнения – Чёрт, тятя, чёрт за дверьми! Он мне двери отворил!
– Тьфу ты, дура! – Раздражённо сплюнул отец, – я ж специально двери на засов не закрывал, чтобы ты ночью меня не будила! Раздражённые и взбудораженные соседи тихо ругаясь стали возвращаться по своим домам. Отец Светланки, выбежавший на крик в одном исподнем да с оглоблей в руках, раздражённо сплюнул, чертыхнулся и тоже направился к своему крыльцу.
– Тятя, а можно я сегодня с Валюшкой вместе переночую, а то ей страшно будет одной, - робко спросила Светланка.
– Иди, – сердито буркнул Кузьма Григорьевич, – И чтоб до утра ни звука!
Стояло знойное лето. В доме было спать жарко и Валюшка со Светланкой побежали на сеновал. Удобно устроившись в небольшом, но уютном стогу сена, девчата пошептались и решили, что неплохо было бы немного поспать, так как силы на завтра ещё потребуются. Вскоре в селе погасло последнее окошко, и вновь воцарились тишина, лишь серебристый месяц весело сиял в центре манящей бесконечностью звёздной россыпи ночного неба. Валюшка этой ночью долго не могла заснуть. Ночные страхи тревожили разум. Ей всё время казалось, что рядом кто-то есть и только и ждёт момента, чтобы набросится на двух маленьких, беспомощных и беззащитных детей. Валюшка то и дело открывала глаза, внимательно всматриваясь в темноту, чтобы удостовериться, что рядом никого нет. Ворочалась с боку на бок, невольно, сама того не замечая, то и дело подталкивая стоявшую вплотную к стогу сена табуретку, на которой гордо возвышался крупный кочан капусты. С каждым новым толчком табуретки кочан продвигался всё ближе и ближе к краю, пока, наконец, не свалился на пол и не покатился вниз по покатому полу. Благодаря своей неровной поверхности кочан издавал характерные звуки, очень похожие на звук человеческих шагов: шлёп, топ, топ, топ, топ….
– Ты слышала? – тихо прошептала Валюшка, боязливо толкнув Светланку в бок.
– Да, - тихо ответила та, – ходит кто-то! Новый дикий вопль двух насмерть перепуганных детей не заставил себя ждать. Вскоре в доме зажёгся свет. Послышались крики отца Валентины. Спустя какое-то время на сеновале появился он сам с керосиновой лампой в руках.
– Ну, чего вы опять орёте? Уж и ночью-то в своём собственном доме покоя нет! – раздражённо процедил он сквозь зубы.
– Тятя, тятя, там ходит кто-то! – испуганно щебетала Валюшка.
– Да, да, я тоже слышала! – бойко подтвердила Светланка.
– Ну, готовьте свои задницы для порки, коли не найду никого! – сурово произнёс отец. Затем, сходив в дом за ружьём, он всучил девчатам керосиновую лампу и добавил, – Ну-ка посветите мне. После чего медленно и методично осмотрел весь сеновал, двор, а затем и дом. Девчата робко следовали за ним, освещая путь. Выяснив, что здесь кроме них никого больше нет, отец Валентины раздражённо сплюнул и добавил – Ну, погодите, завтра я ещё с вами поговорю! Затем, вернувшись в дом, положил ружьё на место, чертыхнулся и лёг спать. Спать ему оставалось всего лишь каких-нибудь пару часов.
Остаток ночи прошёл на удивление спокойно. Девчата долго ворочались с боку на бок, тихо переговаривались между собой, но под утро их всё же одолел сон. Проспав до полудня, подружки поднялись, попрощались, и Светланка побежала домой. Валентина же осталась сидеть дома, ожидая хорошую взбучку. Остаток дня был серым и скучным. Вечером с работы возвратился отец. Он был уставший и слегка навеселе, а потому даже не думал отчитывать Валентину за бессонную ночь. Всё обошлось без скандала. Очень скоро для девчат жизнь снова вернулась в привычное русло, и о происшедшем никто больше уже не вспоминал.
